Dreamer

Дмитрий Васильев - Кате Гордеевой:

Вот "Дневник Анны Франк" - страшная книга. "Архипелаг ГУЛАГ" тоже. Я читал твою книгу даже не по главам. По несколько страниц. После нескольких страниц начинал плакать, вставал и ходил взад-вперед по моим ереванским двум комнатам. Не мог продолжать чтение. Взрослый мужик ходил и плакал. Не могу себе представить, чтобы кто-то сел и прочитал твою книгу сразу от корки до корки.

Catherina Gordeeva, я понимаю, что прозвучу пафосно, но в нынешнем времени пафос - противовес цинизму, апатии и равнодушию. То, что ты сделала, - это писательский и человеческий подвиг.

Да, война стала для всех нас практически нормой, если безумие вообще может быть нормой. И мы как-то свыклись с этим безумием. Потому что мы все далеко. Сопереживать, ужасаться, возмущаться, в сущности, несложно, когда ты на расстоянии. Когда взрывы не отрывают конечности тебе и твоим близким, когда рушатся стены не твоей квартиры, когда не из твоей продырявленной осколками кастрюли льется борщ на мертвое окровавленное тело родственницы. Youtube уже не делает этот далекий ужас ближе. А твоя книга - да. Хроникальное слово (твое слово, Катя) сильнее хроникального видео. Хотя я еще не смотрел "20 дней в Мариуполе".

Ты поставила меня прямо перед этим ужасом. И этот ужас смотрит на меня в упор. Зачем? Да затем, чтобы затертая временем фраза "Лишь бы не было войны" из фильма любимого мной Никиты Михалков (до того, как он вступил в ряды безумцев) вновь обрела прежнюю силу. Ох, спасибо тебе за этот труд. И хоть ты и пишешь, что твоя книга о любви, но нет. Книга о ненависти. К войне и к тем, кто ее развязал без причины и без повода. Пусть они будут прокляты, и пусть Путин, сидя пожизненно в Гааге, читает только твою книгу каждый вечер. В качестве повинности. Авось даже у него мозги встанут на место.

Не желаю тебе продолжать, потому что ты и так продолжишь без моих пожеланий. Но желаю, чтобы лет через тридцать ты получила за эту книгу Нобелевскую премию. Как Солженицын. Как Алексиеевич. Чем твой текст хуже? Ничем. Это я тебе говорю. И тогда уже новые поколения, не знающие войн, прочтут тебя заново, получат этот ужас перед глазами и пошлют на хер того, кто произнесет "можем повторить". А мои внуки будут читать твою книгу с дарственной надписью автора. Прости за сумбур.