Толстяки внушают доверие. В отношении их действует презумпция доброты. 160 кг живой массы, которые Хичкок набрал к 40 годам, кажется, гарантируют, что от него не дождешься никакого подвоха.
Такому пекарю «сладких пирогов», как он называл фильмы, можно безбоязненно доверить посидеть с детишками. Да, отец саспенса, но те, кого била дрожь на его фильмах, знали наперед, что добро победит, а цена победы быстро забудется. Идеальный семьянин: 54 года прожил с Альмой Ревилл, своей единственной женщиной. Отшельник, по сравнению с которым Сокуров – звезда светской хроники. Нет, конечно, Голливуд обязывал его мелькать на публике, но в частной жизни он не знался почти ни с кем, окруженный навязчивой заботой Альмы о его покое.
Труженик, перфекционист, владевший всеми кинопрофессиями – мог бы экранизировать телефонный справочник, если бы захотел. В 1950-х французские критики объявили его еще и художником. Раскопали, казалось им, подсознание его творчества и успокоились. Ну да, католическое воспитание, чувство вины, даже чужой, которую ложно обвиненный герой должен искупить. Дай бог каждому такое совестливое подсознание. Весь как на ладони. Толстяк, одним словом. А то, что называл актеров «скотами» и объяснял выбор актрис тем, что «блондинок приятнее мучить», так это – причуды гения. Только причуд у гения был явный перебор.
Тем же французам он скормил легендарную историю. «Мне было года четыре или пять. Отец отправил меня в полицейский участок с запиской. Комиссар прочитал ее и запер меня в камере, сказав: «Вот что бывает с плохими мальчиками». Незадолго до смерти Хич заявил, что эта фраза была бы лучшей эпитафией ему. Вообще-то он много врал – что не знает, сколько зарабатывает, что никогда не смотрит кино. Но тут не соврал: он был очень плохим мальчиком. Идеальным злодеем из собственных фильмов, людоедом в колпаке Санта-Клауса.
Вечно репетировал безупречное убийство, на которое не решался в жизни. Вспомните, сколько мужей в его фильмах покушаются на жен. Альма, ку-ку!
Жаль, мама Хичкока не дожила, не увидела чучело мамочки маньяка в «Психозе». Юный Альфред исправно посещал процессы жестоких убийц и музей криминалистики, завороженный орудиями пыток. В старости хвастался, что изобрел способ задушить женщину одной рукой, и читал друзьям краткий курс некрофилии. Мог бы и каннибализма. В 1953-м меню званого ужина у него включало «Жанну на углях», «фаршированные трупы в пикантном соусе», «свежеотрезанные дамские пальчики». Обожал наручники. На экране – сковал героев в «39 ступенях». В жизни – на пари – приковал на ночь к камере оператора, угостив для бодрости стаканом коньяка со слабительным. Утром все, кроме оператора, очень смеялись. А громче всех, наверное, те, кому Хичкок подкладывал диванные подушки, издававшие непристойные звуки. Присылал в подарок громоздкую мебель, которая даже не проходила в двери квартирок его сотрудников. Приглашал в ресторан, где их осыпали оскорблениями актеры-студенты, которыми он подменил официантов. Режиссерское чувство юмора Хичкока вошло в легенду. Но за пределами экрана это был юмор переростка, жирдяя, мелкого пакостника.
На съемках, конечно, он не шутил. Но актрисы, попавшие в его сети, могли позавидовать жертвам розыгрышей: многочасовые разборы ролей тет-а-тет доводили их до нервных судорог. У Анны Ондры под предлогом пробы звука он допытывался на съемках «Шантажа», хорошо ли она себя вела на неделе, спала ли с мальчиками. Про Ингрид Бергман прилюдно врал, что после съемок «Дурной славы» она отказывалась выходить из его спальни, пока он не овладеет ею. Вере Майлз («Не тот человек»), собиравшейся замуж, ежедневно присылал две дюжины роз и столь дикие письма, что она уничтожала их на месте. За Типпи Хедрен, игравшей в «Птицах» и «Марни», установил круглосуточную слежку. Передавал графологу образец ее почерка, проверяя, нет ли у нее раздвоения личности. Хедрен была единственной, с кем он сорвался, требуя взаимности: угрожал разорить и ее, и ее семью. А единственной, кто укоротил Хичкока, была Грейс Келли, светски отреагировавшая на скабрезности, лившиеся из его уст: «Я знаю эти слова, я же училась в религиозной школе».
Все это напоминает какое-то опосредованное изнасилование. Вроде атаки птиц, во время которой Хедрен едва не лишилась глаза, отделавшись глубокой раной на веке. Вроде сцены в «Исступлении», где женщин душит галстуком импотент. Он торгует овощами, как отец Хичкока. Забавно, не правда ли?
При этом Хичкок никогда, никогда не спал с актрисами. Женился девственником, в 27 лет с изумлением узнал, что существуют менструации. Да и отношения с Альмой после рождения дочери быстро переросли в платонические. Его сексом были съемки, где он мог на «законных основаниях» воплощать свои фантазии тирана-садиста. А то, что эти фантазии, как и безграничное презрение к общественному лицемерию, государству, семье, он должен был почти всю жизнь упаковывать в приемлемую для продюсеров и обывателей картинку, делает его фильмы гораздо более подрывными, взрывоопасными, порочными, чем любые бесцензурные эскапады 1960-х.
Он очень много, слишком много знал о людях, особенно об их тайной, ночной стороне. Зрителей он оглушал аттракционами: погоней самолета за человеком или поединком на высеченных в камне головах президентов. Но из-под ошеломительной картинки незаметно струился яд всезнания. Откуда взялись такое знание и такая извращенная чувственность у лондонского маменькиного сынка – главная загадка Хичкока.
Кино действительно было его жизнью. Когда он не работал, он ел и пил, причем с размахом, превосходящим любое раблезианство: его чревоугодие и пьянство сродни тяжелой наркомании. Не ладя в 1920-х с продюсерами, утешал себя многочасовыми одинокими обедами в ресторанах, откуда отправлялся ужинать с мамой. Сдвигал часы трапез так, что завтрак, орошаемый крепкими напитками, перерастал в обед, обед – в чаепитие, чаепитие – в распитие коктейлей, а коктейли – в ужин, состоявший из дюжины перемен. В гигантском холодильнике у него дома хранилось мясо, доставлявшееся со всего света.
Хичкок говорил, что еда заменяет ему секс. Трогательно, но не совсем искренне. Кино, еда и алкоголь заменяли ему не столько секс, сколько то, что он мог бы натворить, не будь режиссером. Какое все-таки счастье, что Хичкок всю жизнь неустанно снимал кино, и только кино. И как жаль, что бесследно пропал ролик, снятый еще в 1930‑х, где Альфред в подпитии отплясывал на вечеринке в женском платье, парике и гриме. Кажется, ролик потеряли, когда вывозили из кабинета умершего режиссера его вещи.
1899
13 августа. В лондонском Ист-Энде, в семье торговцев овощами и фруктами Уильяма и Эммы Хичкок родился сын Альфред. Хотя в США его будут воспринимать как джентльмена, он был самым что ни на есть кокни, да еще и католиком, то есть маргиналом вдвойне. Несмотря на свое гурманство, Хичкок на всю жизнь сохранил детскую любовь к плебейской картошке.
1926
2 декабря. После двух лет помолвки Хичкок женится на морковно-рыжей монтажнице Альме Ревилл, родившейся на день позже него. Ради роли его главного советника и кулинара она жертвует карьерой сценаристки и режиссера. Альма – единственный человек, которого Хичкок боялся, но без нее впадал в патологическую панику. Помимо Альмы какую-то роль в жизни Альфреда играла лишь его многолетняя секретарша Джоан Харрисон, блондинка, в которую Хичкок был тайно влюблен. 24 января 1927-го публика восторженно встретит его дебют «Сад наслаждений», 14 февраля – «Жильца», первый фирменный триллер, в котором героя принимают за Джека-потрошителя. В «Жильце» Хичкок впервые мелькнет в кадре, что станет затем его «подписью».
1937
22 августа. Хичкок впервые приезжает в США. Гигантские стейки и вкусное мороженое вкупе со страхом перед войной, возможно, решающим образом повлияют в марте 1939-го на его решение принять предложение великого продюсера Селзника и перебраться в Голливуд. Селзник вскоре пожалеет об этом: Хич, по его словам, тайком встречался со всеми его конкурентами, подыскивая, к кому бы перебежать.
1955
2 октября. «Местью» на канале CBS начинается цикл «Альфред Хичкок представляет». Сериал просуществует до 1962-го. В прологе Хичкок демонстрирует орудия пыток или, например, лежит, связанный, на железнодорожных путях: «Добрый вечер, дорогие попутчики. Вы, полагаю, убедились, что в некоторых отношениях самолет никогда не заменит поезд».
1960
16 июня. Премьера «Психоза», самого виртуозного фильма Хичкока. Самая знаменитая в истории сцена убийства в душе сломала все голливудские представления о насилии. Все будущие экранные маньяки – отпрыски Нормана Бейтса (Энтони Перкинс). Сам Хичкок теперь почти открыто выплескивает на экран свою страсть к сексуальному насилию: в «Птицах» (1963), «Марни» (1964) и «Исступлении» (1972).
1980
29 апреля. В 9.17 Хичкок умер, оставив состояние в $20 млн, включавшее 2250 голов скота, 66 ящиков коллекционных вин и 29 картин крупнейших художников ХХ века. Последние его месяцы были мучительны, прежде всего для окружающих. Он через посредников умолял знакомых позвонить ему: унизиться до того, чтобы позвонить самому, он не мог. Требовал от секретарш сексуальных услуг. Глушил стаканами водку и коньяк. И судорожно сжимал руку Ингрид Бергман, рыдая: «Ингрид, я умру». Как, однако, похоже на последние месяцы Фассбиндера.
No comments:
Post a Comment